Сперва аз да буки, а там и науки. Славянские и русские буквари и грамматики XVI—XVIII вв.

Место проведения: Москва, РГБ, Музей книги
Время проведения: 16 сентября — 25 октября 2013 года
Экспозиция выставки (фото, Flickr)

Букварь (Азбука). – М.: Печатный двор, 8 февр. 1637. Печатник Василий Федорович Бурцов.

Сначала в Музее книги планировали рассказать о русских грамматиках и букварях XVII—XIX веков. Но потом от этой идеи пришлось отказаться: разнообразие и количество учебников в фондах РГБ даже за одно столетие требовало слишком большой экспозиции. Поэтому было решено наметить основные вехи начала истории преподавания русского языка и развития русской грамматики.

Тяжело в учении

Те, кто был в Музее книги, наверняка помнят «Азбуку» Ивана Федорова: факсимильное издание первого восточнославянского учебника грамоты 1574 года и небольшой фрагмент его исправленного и дополненного переиздания 1578 года Используя в качестве источника известные и наиболее авторитетные в то время грамматические руководства, Иван Федоров создал оригинальное пособие для первоначального обучения. Он дополнил традиционную методику «грамотного учения» новыми приемами и методическим материалом, направленными на ускорение и облегчение процесса обучения грамоте. Для лучшего усвоения алфавита азбука приводится в прямом и обратном порядке, вразбивку, в виде вертикальных столбцов, даются слоги, образцы спряжения глаголов, примеры ударений в словах, образцы склонений и акростих для повторения алфавита. Несмотря на это, «Азбука» Федорова все равно была непроста для понимания, поскольку в ее основе лежал укрепившийся еще в рукописную эпоху буквослагательный метод обучения, который просуществовал до XIX века. Он предполагает, что учащийся заучивает азбуку, то есть буквы, стоящие по правилам расположения в алфавите. При этом у букв были довольно сложные названия. «Затем учащийся должен эти буквы уметь называть и распознавать, складывать из них слоги или склады, каждый раз называя опять эту букву, потом из этих слогов нужно научиться складывать полные слова», — рассказывает заведующая сектором музейной и выставочной работы Музея книги РГБ Мария Золотова. Одним из примеров такого учебника может служить «Букварь» печатника Василия Федоровича Бурцова (1637), составленный по образцу азбук Ивана Федорова. Книга была очень популярна в свое время: это первый русский иллюстрированный букварь, с гравюрой, изображающей сцену учения. Сцены наказания нерадивых учеников встречались затем и в других букварях. Подобное изображение было призвано не столько запугать, сколько внушить идею о необходимости быть готовым к сложности обучения, серьезном подходе к нему. В книге представлен алфавит в прямом и обратном порядке, двух- и трехбуквенные слоги, разделы по грамматике с формами спряжения глаголов, по орфографии с примерами склонения имен существительных и прилагательных.

Екатерина II. Российская азбука для обучения юношества чтению, напечатанная для общественных школ по высочайшему повелению. — СПб.: При Императорской Академии наук.

«Ленивое же грех творити, в письме поучайся, измлада отдайся», — наставляет автор «Букваря славено-греко-латинского» (1701) Федор Поликарпович Поликарпов. Книга продолжает традицию сурового подхода к обучению: «Букварь» украшен гравюрами, из них две изображают школу и наказание нерадивых учеников. Стихотворные подписи к ним призывают юных учеников не терять времени «в гульбе» и напоминают, что «ленивыя же за праздность биются». Книга стала первым изданным в Москве многоязычным букварем. Имя составителя — Федора Поликарповича Поликарпова (кон. 1660-х/нач. 1670-х гг. — 1731), русского писателя, переводчика, издателя — скрыто в акростихах на греческом и русском языках на обороте титульного листа. Молитвы на греческом и латинском языках приведены с транслитерацией кириллицей. Свой «Букварь» Поликарпов рассматривал как «первоначалное детскому воскоподобному уму руководство», а помещенный в конце книги тематический словарь на трех языках как служащий «к поощрению бесед и на вышнее к наукам возшествие». Некоторые поучения и стихи заимствованы из «Букваря» Кариона Истомина 1696 г., который стал одной из попыток упростить сложную науку изучения языка. Это замечательно иллюстрированный учебник, один из лучших образцов раннего русского гравировального искусства. Автор — Карион (Истомин; 1640-е гг. — 1718/1722) — иеромонах московского Чудова монастыря, писатель, поэт, педагог, переводчик, глава Московского Печатного двора. В этом «Букваре» впервые в России был применен метод наглядного обучения. Каждой букве кириллического алфавита посвящен отдельный лист. Буква изображена в виде человеческой фигуры и повторена затем уставным и скорописным почерком; рядом приведены одноименные знаки греческого и латинского алфавитов. Каждая буква сопровождается изображением предметов, названия которых начинаются с этой буквы, и нравоучительными стихами, иллюстрирующими ее употребление. «Букварь» содержит краткое предисловие, поясняющее замысел автора. Книга была предназначена «имущим учитися отроком и отроковицам, мужем и женам писати». Гравюры на меди выполнены Леонтием Буниным, одним из первых русских граверов в Москве, по его же рисункам.

Завершает небольшую коллекцию азбук в экспозиции необрезанный экземпляр «Российской азбуки для обучения юношества чтению, напечатанной для общественных школ по высочайшему повелению». Императрица Екатерина II (1729—1796) написала ее для внуков — великих князей Александра и Константина. Книга предназначалась также для обучения в общественных школах. По структуре она схожа со своими предтечами: содержит русскую и греческую азбуки, тексты молитв, заповедей, нравоучительные высказывания. Среди последних немало замечательных: «Невыполнение обещания не есть искусство; Обман не есть остроумие; Хитрость не есть разум; Тонкость не есть чистосердечие», «Не уповай на удачу, не отчаивайся в неудаче: и то и другое обманчиво; ибо человек подвержен счастию и бедам». Книга Екатерины набрана гражданским шрифтом — об этой странице истории русского книгопечатания напоминает «Азбука гражданская с нравоучениями» (1710), представленная в постоянной экспозиции Музея книги. На развороте учебника мы видим правки, сделанные рукой Петра I. Он стал реформатором и кириллического шрифта: печатать научные и военные книги кириллицей было сложно из-за многочисленных сокращений, ударений, титлов. Поэтому Петр попросил голландцев разработать для кириллических букв более простые в наборе матрицы. Голландцы не знали русского языка, пропорции букв сместились — получился своеобразный макаронический шрифт, а первые книги, набранные им, теперь называют «первенцами гражданского шрифта». Петр I собственноручно правил их, предлагая более благообразные варианты. Этот шрифт и лег в основу современного, привычного нам буквонаписания. А кириллическим продолжают набирать церковнославянские тексты.

Поликарпов Ф. П. Букварь славено-греко-латинский. — М.: Печатный двор, июнь 1701.

Зри, внимай, разумей, рассмотряй, памятуй

Многие поколения и русских, и иностранцев учили язык по грамматике  Мелетия Смотрицкого (1648) — фундаментальному труду, который служил основой всех славянских грамматик на протяжении двух веков. Автор — Мелетий (Максим Герасимович Смотрицкий, псевдоним Теофил Ортолог; ок. 1578—1633) — восточнославянский мыслитель, писатель, деятель просвещения, архиепископ Полоцкий. Его отец Герасим Данилович Смотрицкий был одним из составителей и автором предисловия «Острожской Библии», широко образованным человеком. Впервые «Грамматика» («Ґрамма́тіки Славе́нския пра́вилное Cv́нтаґма», Евье, ныне Вевис под Вильнюсом) вышла в 1619 году и в последующие два века трижды переиздавалась. «Грамматика» способствовала закреплению норм церковнославянского языка, оказала большое влияние на развитие русской филологии и преподавание грамматики в школах. Грамматика состоит из нескольких частей: орфография, этимология, синтаксис и просодия, а также включает раздел о стихосложении. Мелетий Смотрицкий установил системы падежей, свойственные славянским языкам, два спряжения глаголов, определил виды глаголов, отметил «лишние» буквы славянской письменности. Его можно считать первым систематизатором языка. Московское переиздание «Грамматики» было подвергнуто основательному редактированию, добавлено предисловие, составленное из сочинений Максима Грека о пользе грамматики и философского учения (об изучении грамматики, риторики и философии), «Сословие имен по аз веди, святых сущих в святцах, с толковании словенска языка». Грамматика Смотрицкого была очень популярна, ее переиздавали в разных странах. «Смотрицкий выделял пять этапов обучения: зри, внимай, разумей, рассмотряй, памятуй-то есть смотри, слушай, понимай, рассуждай и запоминай», — рассказывает Мария Золотова.

Михаил Васильевич Ломоносов называл «Грамматику» Смотрицого вратами своей учености. От нее он отталкивался, когда писал свою «Российскую грамматику» (1755) — первый учебник русского языка, заложивший основы русского языкознания. С целью систематизации правил Ломоносов изучал и структуры немецких, латинских и других европейских грамматик, языками которых он владел. Труд Ломоносова оказал влияние на все русские грамматики, изданные в XVIII веке, — да, пожалуй, что и на последующие тоже. Эта грамматика стала огромным шагом на пути создания русского литературного языка: сегодняшние читатели легко смогут понять язык и правила учебника. Широко известно предисловие Ломоносова к своей грамматике: «Повелитель многих языков язык российский не токмо обширностью мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему трудов прилагали. Но кто непредубежденный великими о других мнениями прострет в него разум и с прилежанием вникнет, со мною согласится. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским с друзьями, немецким с неприятелями, итальянским с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка». Эти слова могут послужить отличным предисловием и к любому современному учебнику.