«Большой бал» в Царицыне

Место проведения: Москва, ГМЗ «Царицыно», Большой дворец
Время проведения: 28 июня — 13 октября 2013 года
Фоторепортаж с открытия выставки «Большой бал» (Flickr)

В Большом дворце музея-заповедника «Царицыно» начала работу выставка «Большой бал». Торжественное открытие этого масштабного выставочного проекта, приуроченного к празднованию 400-летия Дома Романовых, прошло в Екатерининском зале. А всего в одиннадцати дворцовых помещениях представлено более 460 экспонатов. Партнерами ГМЗ «Царицыно» стали Музей-усадьба «Останкино» и музей Государственного Большого театра. Среди участников проекта — Российская государственная библиотека, Русский музей, Третьяковская галерея, Театральный музей им. А. А. Бахрушина, известные московские коллекционеры.

Кураторы выставки, Ольга Соснина (ГМЗ «Царицыно) и Ирина Ефремова (музей-усадьба «Останкино»), задумывали ее как зримое воплощение поэтического мифа под названием «Русский бал». Ослепительное действо, галерея типажей, пестрое собрание бальной атрибутики. Еще никогда, наверное, это самобытнейшее явление общественной и культурной жизни ушедшей России не было представлено ее потомкам так любовно и детально, с таким размахом и в то же время с чувством меры. Огромная экспозиция дает собирательный образ бала. Память о нем живет в старинных артефактах и костюмах, живописи и афишах, картинках из модных журналов и литературных цитатах — хорошо знакомых по русской классике или большинству практически не известных.

«Музыки грохот, свеч блистанье, мельканье, вихорь бальных пар...»

В «Евгении Онегине» Пушкин отдал балам дань восхищения, приправленного толикой иронии. Кстати, церемонию открытия выставки украсили своим мастер-классом члены исторического общества «Бал в русской усадьбе». Одетые по моде пушкинской поры, они продемонстрировали гостям искусство мазурки и полонеза, кадрили и котильона, менуэта и контрданса. Нам сегодня сложно разобраться в в подобном многообразии. Но светские люди XIX века знали назубок: балы принято открывать менуэтом (впоследствии в этом качестве его заменил полонез); вальс русские танцуют в более быстром темпе, чем французы, немцы или англичане; главный танец — мазурка, во время которой молодые люди решаются попросить руки избранницы. И так далее.

Раздел «Вчера вы были в маскераде?» посвящен особого рода балам, предоставляющим достаточно много свободы и от всякого рода регламентов. Оттого так стремились повеселиться на них любители приключений, скучающие кавалеры и дамы, заядлые шутники. Среди экспонатов Российской государственной библиотеки есть берлинское издание 1822 года «Lalla Rûkh: Ein Festspiel mit Gesang und Tanz», рассказывающее о придворном маскараде, все участники которого были облачены в восточные одежды. Посетители могут увидеть немало экзотических нарядов и непременных масок-домино. Их вниманию предлагаются также афиши к чрезвычайно популярным на рубеже веков костюмированным балам русских художников (из собраний петербургских музеев). В одной из них не без гордости сообщается об участии артистов и артисток Императорского театра. И о том, что «продажу шампанского и цветов любезно примут на себя... М. Ф. Кшесинская, А. П. Павлова, Т. П. Карсавина». Цвет русского балета. И пленительные женщины, за которыми тянулся длинный шлейф романов.

Музыкальную ноту в воплощении темы бала вносят экспонаты из отдела нотных изданий и звукозаписей РГБ. Например, «Руководство к изучению новейших бальных танцев» Генриха Целлариуса (СПб., 1848) или «Alexandra-Walzer» («Александра-вальс») с посвящением императрице Александре Федоровне (втор. четв. XIX в.).

Один из самых впечатляющих разделов — «Царские балы», где живописуются официально-парадные торжества XIX — начала XX века. Тут и придворные платья, и почетные пригласительные билеты, и архивные документы. Отдельного рассказа заслужили балы и спектакли в Большом театре, приуроченные к коронациям Александра II и Николая II. Cимволом заката романовской эпохи оказался знаменитый костюмированный бал 1903 года в Зимнем дворце, на котором все гости нарядились в костюмы современников «тишайшего царя» Алексея Михайловича. Были там стрельцы, атаманы, пушкари, боярышни. Императорская пара, конечно же, примерила на себя царские одежды XVI столетия. Аликс выглядела изумительно, вспоминал один из приближенных, а вот Николаю Второму, по мнению мемуариста, для выбранного пышного платья не хватало роста...

«Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?»

Последнюю русскую царицу, на сохранившихся фотографиях всегда печальную и даже мрачную, нам трудно вообразить модницей. А между тем для нее создавали наряды лучшие мастера Парижа, Санкт-Петербурга и Москвы, включая первого отечественного кутюрье Надежду Ламанову. Историк моды Александр Васильев пишет: "«Жена Николая II, императрица Александра Федоровна так и осталась недостижимым эталоном стиля и элегантности супруги российского правителя. Пожалуй, она единственная имела прекрасные манеры и одевалась с безукоризненным вкусом. Любила носить жемчужные бусы, которые тускнели у нее на теле, и для их возрождения возила с собой крестьянку, спавшую в ее жемчугах... Император ко дню рождения дарил своим четырем дочерям по жемчужине, которые к совершеннолетию должны были бы стать ожерельем».

В предоставленных на выставку изоматериалах, хранящихся в РГБ, немало изображений Александры Федоровны. Особенно в тех, что посвящены коронации Николая II. Имеется в экспозиции и «Портрет великой княгини Елизаветы Федоровны» из собрания Русского музея, на котором кисть востребованного в свое время живописца Виктора Карловича Штемберга запечатлила сестру императрицы. Основавшую Марфо-Мариинскую обитель, разделившую в восемнадцатом страшную участь царской семьи и относительно недавно канонизированную. Как и в жизни, она на портрете, датированном 1901 годом, настоящая красавица.

Более 30 полотен XVIII—XIX веков знакомят нас с дамами и господами, чье существование было немыслимо без балов. Чем они руководствовались, собираясь на очередное празднество, помогают понять журналы из фондов РГБ: «Московский телеграф», «Les Modes Paris», «Journal des dames. Costumes parisiens», «Вестник моды для портних» и т. д.

В небольшом зале посетителя приглашают взглянуть «за кулисы». Как проходили сборы? Как правило, нервически. Весь дом поставлен на ноги. Но над всей этой суетой витает радостное ожидание. Особенно для только начинающих выезжать. О трогательных в жизни девушек моментах свидетельствует дневник Татьяны Федоровны Мейендорф (1909—1912). Для наглядности демонстрируются бисерные сумочки, флаконы для духов, носовые платки, лайковые перчатки, веера, щипцы для завивки волос. А еще совсем деликатные предметы — нижнее белье, пантолоны, надкорсетники.

Бальная тема — поистине бездонная. В витринах заключены роскошные платья из газа, тюля, шелка, атласа, кружева. Воздушные туники и меховые боа, нежно именовавшиеся хвостами. Целые ряды бальных туфелек. Представлены образцы женских причесок и головных уборов, среди которых особым пиететом пользовались бархатные береты. «Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?» — интересовался Онегин, «зацепившись» именно за эту эффектную деталь.

«Партер и кресла, все кипит, и, взвившись, занавес шумит...»

Кроме графических и живописных эскизов мастеров жанра, можно увидеть театральные костюмы, в которых блистали Екатерина Максимова, Ольга Преображенская, Екатерина Гельцер и другие примы. Но вне конкуренции — костюм Плисецкой, в котором она танцевала главную партию в фильме-балете «Анна Каренина». Автор — сам Карден. Гениальная балерина поделилась с гениальным кутюрье беспокойством по поводу того, в чем будет одета ее героиня. И решилась на смелую просьбу. Из автобиографической книги «Я, Майя Плисецкая»: «"Вот бы вы, Пьер, сделали бы костюмы для „Анны“. Как было бы чудно"... У Кардена в глазах включились батарейки. Словно ток по ним пошел. "Я знаю, как их надо решить. Тут нужно..." Пьер создал более десяти костюмов. Один лучше другого. Настоящие шедевры. Их бы в музеи выставить...» Ее пожелание исполнилось.

Когда двадцатый век окончательно распростился с культурой балов, он отчаянно заностальгировал и попытался воссоздать ее в театрализованных формах. Раздел «Бал на подмостках сцены. Большой театр. ХХ век» разворачивает перед посетителем картину осмысления бальной стихии театральными художниками. В начале 1950-х главным художником Большого стал Вадим Рындин. Из его работ представлены эскизы декораций к балету Сергея Прокофьева «Война и мир».

Организаторы выставки привлекли и киноресурс. Телеэкран дарит возможность вспомнить превосходную экранизацию «Анны Карениной» режиссера Александра Зархи. Одна из центральных сцен: «Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый разговор... Но Кити и не ожидала большего от кадрили... она ждала с замиранием сердца мазурки. Ей казалось, что в мазурке все должно решиться». Решилось, однако совсем по-другому. Анастасия Вертинская в роли любимейшей героини Толстого передала то смятение и стремительное обрушение планов, от которых не застрахован никто из влюбленных. Любой бал — это, помимо всего прочего, скрытые драмы или, напротив, счастливые объяснения. Какая-то своя драматургия, ее подспудные течения.

И, наконец, настоящая находка — демонстрирующиеся на больших экранах фрагменты из грандиозного фильма Александра Сокурова «Русский ковчег». Это первый полнометражный художественный фильм, снятый одним дублем, без остановки камеры. Эрмитаж, в котором проходили необычные съемки, переосмыслен как ковчег, как средоточие духовного и культурного богатства России. Лучшего визуального образа для выставки такого уровня, как «Большой бал», не придумаешь.