Выставка из фондов отдела военной литературы «Памятники войны 1812 года»

Место проведения: выставочная площадка у мраморной лестницы
Время проведения: 4—20 октября 2012 года

В противостояние Наполеону были вовлечены самые разные слои русского общества, поэтому представляется естественным, что к делу сохранения памяти о войне сделались причастны все, от русской императорской фамилии до крепостных крестьян. О различных формах выражения этой памяти и рассказывают книги из экспозиции на мраморной лестнице: тематические энциклопедии, издания о 100-летнем юбилее войны, путеводители и архитектурные исследования, краеведческая литература, художественные альбомы, каталоги выставок, архивные документы, книги о юбилейной нумизматике, наградном оружии и орденах. Интересно проследить, как складывалась судьба тех или иных памятников войны.

С английским акцентом

Драматичной, но счастливой можно признать историю знаменитой военной галереи Эрмитажа, рассказанную в книге Владислава Глинки «Пушкин и военная галерея Зимнего дворца». Случайно увидев во время проходившего конгресса Священного союза, с какими точностью и скоростью английский художник Джордж Доу пишет портрет князя Петра Волконского, Александр I в 1819 году пригласил его в Петербург. Замысел на тот момент не имел аналогов: Доу должен был написать свыше 300 военных портретов для одной галереи. Главный штаб составил списки портретируемых и занялся их поиском. Не все генералы могли приехать лично позировать Доу, поэтому газета «Русский инвалид» обратилась к ним с просьбой доставить в Петербург портреты для копирования в нужном размере. «Работа, рассматриваемая вблизи, покажется не из лучших, но вдали совсем другое действие, а главное, сходствие имеет большое» — писем, подобных этому посланию генерала Игнатьева о своем посылаемом портрете, в архивах сохранилось очень много. Завершить работу к назначенному сроку Доу не успевал, в том числе из-за посыпавшихся на него частных заказов (императорская милость была лучшей рекламой). В результате на него работали два подмастерья, работу которых он только правил и подписывал (относительно авторства некоторых портретов Доу споры идут до сих пор). Издатель журнала «Отечественные записки» Павел Свиньин сожалел о качестве некоторых работ художника: «Жаль, что он очень спешит и не отрабатывает свои произведения таким образом, чтобы потеряв сходство (т. е. когда умрут изображенные на них лица), они могли оставаться картинами». Также далеко не всем нравилось, что портреты героев войны были доверены иностранцу, работа которого оплачивалась в 3—4 раза дороже его знаменитых русских современников — Карла Брюллова, Василия Тропинина и Ореста Кипренского. «Главной препоной нашим артистам служит остаток жалкого предубеждения в пользу иностранцев, предубеждения столь сильного, что оно затмевает самое знание живописи... Достаточно быть иностранцем и приехать из Парижа, Вены, Берлина, чтобы обирать по произволу деньги... Он не имеет нужды в таланте, превосходящем таланты отечественных художников... Надобно, однако, отдать справедливость, что иностранные артисты решительно берут верх над русскими в особенной способности хорошо выставлять свой талант», — сетовал тот же Свиньин. К открытию галереи 25 декабря 1826 года было готово 236 портретов, а 106 рамок с подписями еще пустовали. Доу умер в возрасте 48 лет, так и не успев дописать 13 полотен. Его работа была по достоинству оценена не только потомками, но и современниками. В 1837 году Зимний дворец сильно пострадал от пожара, военная галерея сгорела, однако все портреты были спасены силами солдат Дворцовой роты.

Народная воля

Меньше пощадил огонь другой интересный памятник — так называемую Кутузовскую избу, в которой заседал военный совет после Бородинского боя. Инициатива по ее сохранению принадлежит народу. Семья хозяина избы Андрея Фролова берегла ее обстановку в том виде, в каком она была при Кутузове. В 1850 году помещик решил переселить село, но по просьбе крестьян особое внимание уделил избе. В ней поселили солдата-инвалида, который ухаживал за домом и проводил что-то вроде экскурсии: принимал посетителей, давал пояснения, показывал вещи, оставшиеся от военного совета, портреты участников заседания. В 1868 году изба сгорела, осталась только «кутузовская» скамья и иконы. Через 19 лет после пожара была построена современная «кутузовская изба», куда большая по размеру, чем «оригинал», и выполнявшая функции музея-богадельни по совету автора труда по истории войны 1812 года генерала Богдановича. Сегодня «Кутузовская изба» — филиал Музея-панорамы «Бородинская битва», в ней полностью восстановлена обстановка военного совета в Филях.

Такой же народной волей в 1834 году был открыт и 22-метровый монумент в селе Тарутино, где произошло одноименное сражение. Деньги на его возведение (44 тыс. рублей) собрали отпущенные в «вольные хлебопашцы» 745 крестьян графа С. П. Румянцева-Задунайского. Перед памятником — плита со строками из письма Кутузова к владелице Тарутина А. Н. Нарышкиной: «Покорнейше прошу, чтобы укрепления, сделанные нами близ села... близ коих остановился быстрый поток разорителей... чтобы укрепления сии остались неприкосновенными. Пускай время, а не рука человеческая их уничтожит». Памятник сохранился по сей день. Более печальная судьба постигла Монумент Славы итальянского скульптора Антонио Адамини в Малоярославце. Он находился в одном из шести мест наиболее значительных сражений войны, где указом Николая I было решено поставить памятники: Бородино, Смоленск, Красное, Ковно, Полоцк и Малоярославец. Согласно сохранившимся рисункам, монумент был очень красив, однако в 1931 году был снесен как «не имеющий историко-архитектурного и художественного значения» и заменен памятником Ленину. А вот памятник работы Адамини в Смоленске до сих пор украшает городской парк.

Город триумфальных арок и ворот

Любопытно, что самое главное сооружение в честь победы над наполеоновской Францией — Александровскую колонну на Дворцовой площади — выполнил француз Огюст Монферран. Колонна из цельного куска розового гранита весом 600 тонн и высотой 47,5 м стоит без укрепления, удерживаемая только собственным весом, благодаря идеальному расчету зодчего. И до сегодняшнего дня она остается самым высоким в мире монументом из цельного куска скалы. Колонну установили на постамент вручную, всего за 1 час 45 минут, силами 2000 солдат и 400 рабочих. Вот что писал о ее подъеме Монферран: «Когда на часах Зимнего дворца пробило два... начался подъем колонны... Вокруг царила глубокая тишина, прерываемая лишь глухим гулом кабестанов (лебёдка. — Прим. ред.): на лицах изумление, боязнь, надежда... Сейчас уже никто не признается в том, что все опасались самой ужасной катастрофы... Трудно описать внезапный переход от мучительной душевной тревоги к чувству удовлетворения, бурные крики „Ура!“ неслись со всех концов площади». Первое время многие избегали находиться рядом с колонной, опасаясь ее падения, так как знали, что она не закреплена: Монферран специально каждое утро не спеша прогуливался возле нее с собачкой. А первым сооружением в стране в честь победы над Наполеоном стали временные Триумфальные ворота по проекту Джакомо Кваренги, построенные недалеко от Обводного канала к возвращению русских войск из заграничных походов. Четыре раза в 1814 году русские войска входили в эти ворота, и четыре раза встречали их горожане овациями с трибун. Затем в 1828 году на Дворцовой площади была открыта Триумфальная арка Главного штаба по проекту Карла Росси (строительство обошлось в огромную по тем временам сумму около 7 млн рублей), Александрийская колонна, Нарвские триумфальные ворота по проекту Стасова, другие сооружения.