Вселенная Льва Толстого: К 100-летию со дня смерти

На площадке у Мраморной лестницы открылась выставка «Толстой — это целый мир», подготовленная отделом выставочной работы РГБ. Эпиграфом к ней могут служить строки Блока, вдохновленные знаменитой картиной Ильи Репина, где «граф-мужик» пашет землю: «Пока Толстой жив, идет по борозде за своей белой лошадкой, — еще росисто утро, свежо... Толстой идет — ведь это солнце идет. А если закатится солнце, умрет Толстой, уйдет последний гений — что тогда?»

Вся экспозиция — ответ на это «что тогда?». Ушел тот, кто, казалось, должен был жить столетия, как библейские мудрецы. И современники оказались не готовы к прощанию с ним. Спохватились, что мало о нем знали. Возник острый интерес: о чем говорил там, на своей конечной станции? очень ли страдал и сокрушался? кого допустили к одру? а что церковь? Ждали его последних, каких-то решающих и все объясняющих слов. Как будто таковые могли быть произнесены.

Подборка книг, изданных вскоре после смерти Льва Николаевича, ярко характеризует желание понять его личность и осмыслить его наследие. Помимо изданий с бьющим названием «Посмертные художественные произведения Л. Н. Толстого» представлен эпистолярный жанр (именно в нем раскрывались воспитанные в XIX веке люди). Например, «Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой» (С.-Петербург, 1911) или вышедшие в свет уже в советское время «Письма Толстого к Толстому» (труды Публичной библиотеки СССР имени В. И. Ленина). Привлекает внимание книга «Путь жизни», изданная в 1911 году. На ее обложке с законной гордостью указано: «Издание "Посредника", лично просмотренное в корректурах Л. Н. Толстым».

В конце двадцатых в печати появляются дневники много перестрадавшей Софьи Андреевны — они тоже включены в экспозицию. И, конечно же, мемуары. Так, в «Последних днях Льва Николаевича Толстого» (издательство «Воскресенiе») собраны мозаичные воспоминания поразительно разных людей — Мережковского, Немировича-Данченко, Кони, Короленко, Черткова. Каждый внес свою лепту, однако Толстой — это, в самом деле, целый мир, скорее даже вселенная. Еще многим поколениям трудиться и трудиться над постижением его феномена.

22 ноября в Доме Пашкова состоялся вечер «Слово о Толстом», посвященный 100-летию со дня смерти гения. Его открыл министр культуры Российской Федерации Александр Авдеев. Он привел редко упоминаемые слова Томаса Манна: «Если бы был жив Толстой, может, не было бы Первой мировой войны». И не приходится удивляться, что к писателю примеряется такая грандиозная миссия, коль скоро этим писателем был Толстой. Еще более важно его значение для каждого отдельно взятого человека. «Он дан нам на всю жизнь, — заметил министр. — Счастье, что его книги всегда с нами. К ним постоянно возвращаешься, потому что они оттачивают ум и согревают душу».

На вечере выступил праправнук Льва Николаевича, директор музея-усадьбы «Ясная Поляна» Владимир Толстой. В зале собрался цвет отечественной литературной критики. Лев Аннинский (автор очерка «Охота на Льва: Лев Толстой и кинематограф»), Валентин Курбатов (лауреат премии Л. Н. Толстого), Алексей Варламов (член жюри литературной премии «Ясная Поляна»), Павел Басинский (автор биографии-исследования «Лев Толстой: Бегство из рая»). Всем гостям было подарено по экземпляру напечатанного 22 ноября 2010 года (к сожалению, крайне ограниченным тиражом) эссе Валентина Курбатова «Осмелившийся быть».

Редкой красоты и глубины текст стоит цитирования: «Кажется, оно и сейчас стоит, это утро. Этот туман, это окно, к которому прикованы взоры бодрствующих и на улице говорящих шепотом людей, и пошатнувшийся от ожидаемой и неожиданной вести Иван Львович... А дальше уже багажный вагон для гроба, тысячи людей на обочине вдоль железной дороги... Больше на этой станции поезд не остановится, потому что Толстой уже не узнает смерти, пока живет русское сердце».

Народный артист СССР Василий Лановой, любимый актер с выправкой молодого Болконского, выбрал для выступления тот эпизод в «Войне и мире», где на авансцене романа в день своих именин впервые появляется 13-летняя Наташа Ростова. И серьезная публика оживилась. Словно все разом попали в дом друзей. Где обжитый дворянский быт допожарной Москвы. Где особая нежность взаимоотношений родителей с детьми. Где в самом воздухе витает влюбленность. И стало ясно, как насущен для нас Толстой-художник (мыслитель важен, а художник — необходим). Потому что, как никто другой, он дает ощущение безбрежной полноты жизни, в которой тени не перекрывают света.

23.11.2010
Фото: Мария Колосова