Формула бессмертия Федора Сологуба

Место проведения: Москва, РГБ, мраморная лестница, 1 подъезд
Время проведения: 15 марта — 5 апреля 2013
Выставка «И озарен прекрасною звездою...» к 150-летию со дня рождения Федора Сологуба на Flickr

Прижизненная слава Федора Сологуба (1863—1927) была гораздо шире посмертной, а последней он и не хотел, считая, что для писателя посмертный юбилей — вторые похороны. «Осиновый кол в могилу, чтоб уж не мог подняться. Надо быть гением, титаном, как Пушкин или Толстой, — тем ничто повредить не может», — цитировала Сологуба в своих мемуарах «На берегах Невы» Ирина Одоевцева.

Рассказы о Сологубе встречаются практически у всех, кто брался за мемуарный жанр в ту эпоху, — очень уж он был знаменит и ни на кого не похож. Уже при жизни он был признан классиком: были изданы три собрания его сочинений — два в 12 томах и одно 20-томное. Причем знаменит он был не только в России: уже в 1890 году на него обратили внимание за рубежом, и его ранние стихи, рассказы и роман «Тяжелые сны» были переведены на немецкий и английский языки. В России о таланте Сологуба много размышляли и спорили, признавая за ним исключительное место в литературе, что, однако, не мешало критикам обрушивать на писателя всевозможные обвинения. Его подозревали в сатанизме, обвиняли в садизме, упрекали в том, что своими произведениями он призывает к самоубийствам. Беглый взгляд на названия его творений, действительно, вызывает такие подозрения: «Жало смерти», «Победа Смерти», «Заложники жизни», «Смерть по объявлению», «Революция-смерть» и т. д. Сологуба называли «поэтом зла и дьявола», «подвальным Шопенгауэром», «северным сфинксом». И одновременно критики сравнивали его лирику с лучшими творениями Пушкина, Баратынского, Тютчева. «Прозрачными горными ручьями текли сологубовские стихи с альпийской тютчевской вершины, — писал о нем Осип Мандельштам в своей статье „К юбилею Ф. К. Сологуба“. — Впервые после долгого перерыва в русских стихах прозвучало волевое начало — воля к жизни, воля к бытию. Сологуб... обобщающей силой человеческого духа поднял современность до значенья эпохи и той же обобщающей силой беспомощный лепет современников возвысил до выразительности вечных, классических формул». Самый известный и сегодня роман писателя «Мелкий бес» при его жизни был признан крупнейшим произведением эпохи: Александр Блок называл Сологуба «законным преемником Гоголя» и «последним сатириком дореволюционной России». Вершинные достижения художника в лирике, прозе и драматургии стали достоянием не только русской, но и мировой литературы — его книги переведены более чем на 20 языков.

«Сологуб своим „Мелким бесом“, „Навьими чарами“, „Жалом смерти“ и прочим почти разбогател, бросил инспекторство и зажил в „золотом терему“, по собственному определению», — пишет Ирина Одоевцева. Сологуб, действительно, был примером человека, который создал себя своим литературным трудом. Настоящая фамилия писателя Тетерников, он родился в бедной семье портного и кухарки, отец его умер, когда мальчику было четыре года. В те времена выйти в люди человеку такого происхождения было нелегко. Однако он получил образование, стал учителем математики и 25 лет прослужил учителем и инспектором городских училищ. После окончания института его направили в провинцию, где он преподавал практически все предметы. Жизнь русского захолустья («передоновщина», по имени главного героя «Мелкого беса»), в которой, по словам Сологуба «все обычное становится ужасным, а ужасное — обыкновенным», дала ему богатый материал для прозы. Все десять лет провинциальной жизни он изучал психологию, философию, историю религии, новую поэзию, немецкий и французский языки, написал учебник по геометрии, а также автобиографический роман «Тяжелые сны», сделал первые переводы Верлена, которые позднее были признаны классическими. В 1892 году его перевели на службу в Петербург, где он стал автором журнала «Северный вестник», ставшего первым регулярным изданием русских символистов. Признание к Сологубу пришло сразу после публикации в 1894 году рассказа «Тени», который произвел на всех ошеломляющее впечатление. «Позвольте мне смиренно принести вам благодарность и высказать мое благоговение перед человеком, который сумел написать истинно прекрасную вещь — „Тени“, — писала Сологубу Зинаида Гиппиус. — Я, действительно, тронута, потому что подобных слов я еще никому не говорила — и, верно, не скажу, если не явится ослепительный талант».

После этого слава Сологуба неуклонно росла, и в конце 1890-х годов он вместе с Андреевым, Куприным и Горьким стал самым читаемым в России писателем. На премьере драмы «Победа Смерти» (1907) в театре Комиссаржевской его увенчали лавровым венком. Его снимали в «синематографе», Константин Сомов и Юрий Анненков рисовали его портреты, Кустодиев ваял бюст, о нем писали газеты. По словам Корнея Чуковского, Сологуб стал «современнейшим из современных». Все книги Сологуба несли общее влияние популярных в то время мыслителей — Шопенгауэра, Ницше, Достоевского, эстетических и философских концепций Минского, Мережковского, Владимира Соловьева. Однако декадентские темы нашли у него свое решение: он не смакует, а исследует зло, в центре всех его книг один вопрос — о смысле жизни. По сути, все его произведения — о поисках истины. Самая характерная черта его манеры письма — монолитность.

«Сологуб кощунствовал и славословил, проклинал и благословлял, воспевал грех и святость, был жесток и добр, призывал смерть и наслаждался жизнью, — рассуждает о писателе в своей книге „Некрополь“ Владислав Ходасевич. — Ничто у него ничем не вытеснялось, противоречия в нем уживались мирно, потому что самая наличность их была частью его мировоззрения... „Рожденный не в первый раз и уже не первый завершая круг внешних преображений, я спокойно и просто открываю свою душу“, — говорит Сологуб в предисловии к „Пламенному кругу“ и не устает повторять это в стихах и прозе». Вследствие монолитного стиля граница между прозой и лирикой у Сологуба условна, его романы и рассказы очень похожи на прозу поэта.

«Поэты постоянно думают о смерти — своей и чужой. В сущности, у них только две темы — смерть и любовь. Но вот я чем дальше живу, тем больше начинаю сомневаться в своей смерти. Мне все чаще кажется, что я не умру. Совсем не умру. Никогда. Какая-то во мне появилась надежда на бессмертие. Даже уверенность, что не все люди смертны, что самым достойным — одному на сотни миллионов — будет даровано бессмертие» (Ирина Одоевцева, «На берегах Невы»). Будучи математиком, Федор Сологуб после трагической кончины своей жены Анастасии Чеботаревской долго проводил вычисления и доказал, что смерти нет, по его словам, он вывел формулу бессмертия.

Что ж, вероятно, Федор Сологуб, не желая посмертной славы, вряд ли учитывал то обстоятельство, что ее отсутствие несет еще одну положительную особенность — возможность очередным поколениям читателей снова и снова открывать для себя этого незнакомого, но бесспорного мастера слова — Федора Сологуба.