Рыцарь книги. Коллекция экслибрисов Владимира Перкина

Экслибрисы и книги из коллекции Владимира Перкина (Flickr, фотографии)

Владимир Дмитриевич Перкин, проработав более двадцати лет в антикварной группе отдела комплектования Ленинки, до конца дней поддерживал с библиотекой связь. В этом году его наследники передали в дар РГБ огромное собрание изданий по истории мирового искусства, посвященных книжным знакам литературы, и самих экслибрисов XX века. В отделе изоизданий (ИЗО) сейчас идет обработка полученного массива. Практически все в хорошем состоянии, но что-то, конечно, нуждается в реставрации. Уже в ближайшем будущем некоторая часть уникальной коллекции станет доступна читателям.

В дар библиотеке

Владимир Перкин — один из крупнейших собирателей современных российских книжных знаков, издатель серии малотиражной книги об экслибрисах русских художников и коллекционеров (издательство «Перкин-принт»).

Среди того, что ныне передано Российской государственной библиотеке, есть и его собственные работы. В том числе забавная рукописная книжечка «Шесть столпов экслибриса», украшенная рисунками автора в технике линогравюры. В ней помещены и эпиграммы собственного сочинения на владельцев воспроизведенных экслибрисов — Олега Ласунского, Евгения Минаева, Семена Ивенского и других. Многосторонне одаренный, он вносил художественное начало во все, что делал. Даже в то, как заботливо прикреплял на листах книжные знаки, которые коллекционировал. Ведь в них зримо ощущался дух эпохи.

Книжные знаки для себя коллекционер заказывал у разных отечественных и иностранных мастеров, самый любимый экслибрис для него самого создал известный рижский график Алексей Юпатов, отразив одно из главных качеств коллекционера — целеустремленность. Художнику в данном жанре было мало равных. Недаром свои книжные знаки ему заказывали библиофилы со всего Советского Союза.

Фонды ИЗО благодаря бескорыстию вдовы и сыновей Владимира Перкина пополнились сотнями изданий. Это качественные, с цветными иллюстрациями книги по истории мирового искусства на иностранных языках, выпущенные в свет европейскими издательствами. Больше всего книг на немецком языке, но имеются также на английском, французском, польском. Встречаются исследования на языках, не самых востребованных в СССР: например, на голландском и финском. Вот почему собиратель предусмотрительно приобретал еще и словари. Однако главное — литература, посвященная экслибрисам. Ее украшением стало санкт-петербургское издание 1902 года «Русский книжный знак» В. А. Верещагина. Василий Андреевич относился к ключевым фигурам отечественного библиофильства. В свое время он возглавлял два популярных у рафинированной читающей публики журнала — «Старые годы» и «Русский библиофил». В его монументальном труде, в тексте и на отдельных листах, представлены русские, польские и финские книжные знаки.

Память

Владимира Дмитриевича не стало в 2011 году. Несколько лет он тяжело болел, однако продолжал ездить по стране, пополнял коллекцию. Видимо, болезнь на время отступала, когда занимался привычным и любимым. В квартире, где живет его вдова Ирина Васильевна Птицына, ничего не изменилось. Полки книг, портреты и фотографии давно ушедших близких. И он сам: еще молодой человек, постарше, в преклонных годах в кругу семьи. Очень серьезный, неулыбчивый. Сдержанность и закрытость отмечают все, знавшие его. На формирование характера наверняка оказали воздействие трагические события далекого прошлого.

Экслибрисы и книги из коллекции Владимира Перкина     (Flickr, фотографии)

— Отец мужа, Дмитрий Ефимович Перкин, был крупным деятелем в области геологии, возглавлял солидные организации, — рассказывает Ирина Васильевна. — Именно под его влиянием Володя еще подростком заинтересовался книжными знаками и даже вырезал перочинным ножиком свой первый экслибрис. Дмитрия Ефимовича арестовали в тридцать седьмом (Володе было всего 14 лет) и через год расстреляли. Сразу же после ареста знакомые перестали здороваться с мальчиком, встречая его на улице... Подошло время вступать в комсомол. Ему поставили условие: отречешься от отца — «врага народа», будешь с нами. Он, естественно, даже говорить на эту тему не захотел. Так никогда и не был ни комсомольцем, ни членом партии.

Ирина Васильевна всю трудовую жизнь работала в ГБЛ, в отделе систематических и предметных каталогов. В библиотеке и познакомилась с Владимиром Дмитриевичем. Поженились они уже в зрелом возрасте. К счастью, судьба отмерила им 25 лет дружной совместной жизни. Вспоминая тот или иной эпизод, она часто улыбается:

— Мы практически не ссорились. Но однажды он буквально вскипел. Я листала том «Истории Европы», раздался звонок. Вскакиваю, бегу к телефону и машинально загибаю уголок страницы. Как мне потом досталось! А знаете, как, на его взгляд, полагалось читать книги? Раскрывая их на 90 градусов, не больше! Я, естественно, противилась: неудобно, глаза ломаешь. Но Владимир Дмитриевич был в этом вопросе тверд. Иногда мы куда-то ездили. В Ленинград, например. И уже заранее знали, что в основном время будем проводить порознь. Я — в музеях, он — в букинистических магазинах. Правда, интересовался: «Что тебе купить? Может, Мопассана?»

— А кто был его любимым писателем?

— Не поверите, Александр Грин. Его портрет висел над письменным столом Владимира Дмитриевича.

Почему, не поверю? Мечтатель и стопроцентный романтик Грин, конечно же, импонировал человеку, главной страстью, главным приоритетом которого была книга.

24.09.2013